29.04.2016
По материалам экспресс-интервью директора SeLeVConsultingGroupLtdспециально для независимого информационного портала судебной власти Украины «Судова правда» https://www.facebook.com/Judicial.Truth/posts/468800653313292
Расширенный и дополненный вариант.
Вопросы:
1) Какая, по Вашему мнению, главная причина коррупции в судебной системе?
2) Что, по Вашему мнению, следует сделать, чтобы преодолеть коррупцию в судебной системе? Ваш рецепт?
Для ответа на вопросы о причинах коррупции и о моём видении относительно её преодоления могу обратиться к своему опыту независимого судебного эксперта. К сотрудничеству с судебной системой я приступил случайно, когда более двадцати лет назад постановлением прокурора был назначен судебным экспертом-психологом для установления мотивов убийства и выявления наличия или отсутствия состояния аффекта. С тех пор проведение психологических экспертиз, особенно относительно компенсации морального вреда, стало моим гражданско-профессиональным призванием – меня активно назначали судебным экспертом постановлениями следователей и определениями судов, адвокаты привлекали в статусе специалиста-психолога. При этом я никогда не был аттестованным судебным экспертом – просто неплохо вёл свою психологическую практику и тем был известен в сообществе как хороший специалист своего дела. Я помню ещё те времена, когда судьи вели своё судебное следствие и устанавливали в процессе судебную истину. Я помню любознательных и активных судей, которые прикладывали интеллектуальные усилия, чтобы понять суть дела, а также содержание и процессуальное значение моих заключений специалиста-психолога.
Я часто выступал в судах с пояснениями относительно своих заключений. Вопросы сторон и вопросы от суда могли касаться самых разных аспектов моего заключения – от полученного образования до методологических нюансов проведения психологических исследований. Чувствовалось, что судебный процесс был реально исследовательский, доказательства реально исследовались, анализировались в отдельности и в их совокупности, судьи формировали собственное убеждение. Не берусь утверждать обо всех решениях в делах, где я принимал участие, но по тем, которые у меня сохранились, можно утверждать, что в части компенсации морального вреда все они были надлежаще исследованы и обоснованы.
Если сравнивать с положением вещей по состоянию на сегодня, то я могу отметить большую дистанциированность судей от содержания спора и от процесса как такового – большую, чем ту, необходимость которой исходит из принципиальных основ состязательности сторон и диспозитивности судей в судебном процессе. Судьи перестали быть пытливыми и покорно воспринимают какой угодно псевдоэкспертный непотреб по содержанию, лишь бы это вписывалось в процессуальные рамки. На мой взгляд, именно из-за этого низкое качество правосудия приводит к неудовлетворению участниками судебных процессов, которое уже впоследствии выливается в привычно-стандартное обвинение судей в коррупции.
Хотя, на мой взгляд, в преобладающем большинстве случаев объективно нет никаких оснований для обвинения судей в коррупции, по крайней мере, лично мне и моим близким такие случаи не известны. Безусловно, факты подкупа судей, получение или требование судьями взяток есть, как и в любом другом ведомстве, хотя, на мой взгляд, эти факты явно преувеличены. Но я сознательно оставляю их для квалифицированного анализа, с применением статистических и фактических данных.
О чём я могу говорить из своего опыта, так это о внутренней коррупции судей как явлении, когда судья осознанно самоизолируется от критического и аналитического восприятия наличествующих доказательств, идёт на сделку с собой и своим здравым смыслом, не желает применять свои познавательные способности и интеллектуальный потенциал, свой логический и методологический аппарат, что приводит к формально-позитивистскому выхолащиванию при рассмотрении дел. Эта внутренняя коррупция проявляется в, я бы так сказал, «порочных сделках с интеллектом и здравым слыслом», когда судья соглашается принимать никчемные, что называется, не держащиеся кучи, доводы следователей, лживые показания свидетелей – реальных или подложных, когда судья слепо переписывает выводы государственного эксперта, опираясь лишь на его процессуальный статус или свидетельство о «высшей квалификации», невзирая на элементарную логическую несогласованность выводов такого эксперта с описательной частью проведенного исследования, с готовностью воспринимает заключение государственного эксперта как нерушимого авторитета, невзирая на возможность элементарного анализа научности таких выводов или методологии, применённой при проведении этого исследования.
На мой взгляд, сложилась ситуация «Обмани меня!», когда судьи никоим образом не реагируют на явные несоответствия, противоречия, явную антинаучность, очевидную даже на уровне обыденного восприятия, выводов государственных судебных экспертов, и бездумно выносят свои решения на основании таких заключений – абсолютно отстранённо, да, на основании предоставленных доказательств, но без личной убеждённости как результата критического восприятия этих доказательств в отдельности и в их совокупности. В качестве примера можно привести смертельное ДТП, которое совершил пасынок известного бизнесмена. Его кабриолет BMW M6 на большой скорости врезался в припаркованный ВАЗ 21011. В противовес показаниям свидетелей, но согласно заключениям судебных экспертов Киевского НИИ судебных экспертиз, скорость движения болида уменьшилась почти более чем на 100 км – до 55-60 км/час (http://kommersant.ua/doc.html?docId=793273). Экспертов, а впоследствии и судей, не смутило то очевидное обстоятельство, что от силы столкновения у водителя стоящей машины практически оторвало голову, и он погиб на месте от хлыстообразной травмы, стоящий ВАЗ отбросило вперёд на 41 метр, а сам болид взмыл в воздух, перевернулся и приземлился через 20 метров полёта (http://www.pravda.com.ua/articles/2007/06/7/3245139 ).
Неназначение и ненадлежащее проведение экспертиз, опят-таки при смертельном ДТП, было отмечено в решении Европейского суда по правам человека в деле «Зубкова против Украины»: «42. Приведенныевышесоображенияявляютсядостаточными для того,чтобы Суд пришел к выводу, чтобыланарушенастатья 2 Конвенции в процессуальном аспекте» (http://hudoc.echr.coe.int/eng?i=001-126913#{"itemid":["001-126913"]}). Речь также шла о противоречии между выводами судебных экспертов и показаниями свидетелей, а также о неполноте проведённых судебных экспертиз.
В деле отца и сына Павличенко, осуждённых за убийство судьи Зубкова, а впоследствии оправданных, также были приведены многочисленные, но крайне противоречивые, экспертизы, «доказывавшие» вину обвиняемых, но судьи при вынесении обвинительного приговора приняли эти выводы безо всяких сомнений (http://nbnews.com.ua/ru/news/85080/) . К слову сказать, обвинительный приговор всецело основывался на заключениях судебных экспертов, но после оправдания невинно осуждённых суд не постановил ни частного определения, ни инициировал служебное расследование, ни вообще не дал какой-либо оценки в отношении судебных экспертов, «доказавших» вину невиновных людей.
В деле о двойном самоубийстве генерала Кравченко судебные экспертизы проводили сотрудники ведомственных экспертных учреждений. Их заключения допускали возможность двойного самострела и не содержали никаких сомнений на этот счёт. В то же время, мнения учёных были абсолютно противоположные. В частности, известныйпрофессор-нейрохирург Николай Полищук последовательно опровергал такую возможность (http://censor.net.ua/photonews/79325/kak_ubivali_yuriya_kravchenko_samoubiyistvo_eksministra_isklyucheno_shokiruyuschiyi_fotoreportaj), но судьи в эти «детали» вникать не стали – судебный эксперт имеет удостоверение, об ответственности предупреждён, доказательство приемлемое и необходимое, значит, всё соответствует требованиям процесса и можно выносить обоснованное решение.
Перечень примеров выводов судебных экспертов, крайне сомнительных не только по мнению независимых специалистов, учёных, но и на уровне обыденного восприятия, можно продолжать и продолжать – те же судебно-экономические экспертизы причинённых убытков в деле экс-министра МВД Юрия Луценко, неустановленные причины смерти студента Игоря Индыло в Шевченковском РОВД г. Киева в заключениях судебно-медицинских экспертов, экспертизы в деле караванского стрелка по обнаружению оружия в доме и идентификации его личности с трупом, найденным в Сырецком парке, многочисленные, так называемые, мажорные ДТП, при которых, невзирая на количество потерпевших и тяжесть их травм, больницах оказываются сами виновники этих ДТП с неизменными тяжелейшими диагнозами, препятствующими проведению следственных действий, вспомним и выводы исследований на полиграфе в деле запорожских звонарей, впоследствии оправданных, полученные с помощью нанесения пощёчин и оплеух подэкспертному скандально известной экспертэссой для получения в нужных местах пиков на диаграммах (http://ukrsekta.info/clauses/2307-psixologicheskuyu-yekspertizu-zaporozhskix-ponomarej-provodila-yekstrasens-samozvanka.html ). Вспомним и то, что идентификацию оружия, из которого стреляли по безоружным людям на киевском Майдане в 2014 году, смогли осуществить не государственные судебные эксперты с ведомственными удостоверениями о высшей квалификации, а действительные специалисты в своей сфере знаний – учёные Киевского Политехнического Института (http://dailylviv.com/news/kryminal/znaideno-zbroyu-z-yakoyi-rozstrilyuvaly-nebesnu-sotnyu-sbu-28044). Этот аспект о соотношении мизерного потенциала ведомственных экспертных учреждений и неограниченного потенциала академической науки, всего мирового научного сообщества, мы проанализируем в отдельной публикации. Здесь же только отметим, что именно академическая наука и её прикладные направления разрабатывают передовые методы и технологии научных исследований, которые уже впоследствии, с большим или меньшим запозданием, берёт себе на вооружение косная и неповоротливая система ведомственных экспертных учреждений, путём, так называемой, аттестации рекомендованных методик и включения этих методик в специальный государственный реестр. Но никак не наоборот, поскольку собственный научно-исследовательский потенциал ведомственных экспертных учреждений в сравнении со всемирным академическим стремится к бесконечно малой величине, практически, является нулевым.
Из своей практики проведения независимых судебно-психологических экспертиз по оценке морального вреда вследствие незаконного привлечения к уголовной ответственности я также могу привести несколько примеров. Например, в деле по обвинению и последующем осуждении Н. за организованное убийство, судебными экспертами остались «не замеченные» следы избиения дубинками через надетый на тело бронежилет, пыток электрическим током для получения от Н. самообвинительных показаний в несовершённом убийстве. Термические ожоги судебные эксперты квалифицировали как некие «потёртости» неопределённого происхождения: «Судебно-медицинских данных, которые свидетельствовали бы, что телесные повреждения причинены действием электрического тока, нет». При этом в деле присутствовало заключение независимых специалистов, указавших на идентификационные признаки термических ожогов, характерных именно для поражения электрическим током – судебные эксперты не могли их не заметить или с чем-либо спутать: «… телесные повреждения заявителя не могли быть причинены тупыми предметами; их количество и характер свидетельствуют о том, что они были причинены 21 мая 2004 года вследствие контактирования, возможно, неоднократного, с оголёнными электрическими проводами». Но судьи не стали вникать в спор государственных экспертов и независимых специалистов, хоть и квалифицированных, но не имевших удостоверения, и осудили невиновного на 12 лет тюрьмы, отдав приоритет в доказательствах выводам хоть и сомнительным, но зато в исполнении государственных экспертов. Это дело получило дальнейшее развитие, дошло до ЕСПЧ, в решении которого были констатированы факты фальсификации доказательств, в том числе, заключения экспертов (http://zakon0.rada.gov.ua/laws/show/974_683). Но судебные эксперты, «не заметившие следов пыток», по сей день продолжают свою экспертную деятельность, и суды, отменяя обвинительный приговор как неправосудный, никоим образом не отреагировали на необъективные заключения этих экспертов, которые привели к неправосудному правосудию.
Отсюда, в качестве рецепта, препятствующему внутренней коррупции судей, я усматриваю необходимость разорвать порочную связь, сложившуюся в судопроизводстве Украины, между судами и государственными экспертными учреждениями и, вообще, с государственной, сугубо ведомственной по своей сути, системой экспертного обеспечения. Засилье и монопольное положение ведомственной судебной экспертизы, безнаказанность и произвол ведомственных судебных экспертов привели к молчаливому согласию судей с таким положением вещей и фактическому самоустранению судей от обеспечения основ судебного процесса – состязательности сторон в части заключений экспертов, специалистов – с привлечением в судебный процесс широкого круга независимых субъектов: как сказано в ч. 4 ст. 7 Закона Украины «О судебной экспертизе» – «других специалистов в соответствующих сферах знаний», то есть, учёных, специалистов, профессионалов проч. Это создаёт реальную угрозу для качественного правосудного процесса, приводит к зависимости судов и, путём принятия некачественных решений, вредит авторитету правосудия.
Объективности ради следует сказать, что в странах Европы с лучшим состоянием правосудия также существует определённая система государственных экспертных учреждений. Но, во-первых, ни в одной из этих стран нет монополии ни государства, ни государственных ведомств, тем более – органов уголовного преследования, на судебно-экспертную деятельность и пиетета судей перед ведомственными судебными экспертами. Во-вторых, наряду с государственными судебными экспертами (а зачастую и против них) в процессе полноправно принимают участие и другие специалисты в соответствующих сферах знаний, что обеспечивает действительное равноправие и состязательность сторон, гарантирует качественное правосудие и, соответственно, способствует повышению авторитета правосудия.
Коротко: повышение авторитета судей, качества правосудия и, соответственно, снижение неудовлетворённости граждан как одного из оснований обвинений в коррупции судей, может быть обеспечено путём отказа от внутренней коррупции судей, их сделок со своим здравым смыслом в виде молчаливого согласия с засильем некачественных заключений государственных судебных экспертов, существующего интеллектуального паралича судей при оценке сомнительных заключений государственных экспертов, и путём раскрытия залов судебных заседаний для науки и широкого круга действительно независимых учёных и специалистов в соответствующих сферах знаний.